Не успели назначить верховного главноуправляющего всей российской наукой — директора «Агентства научных организаций» Михаила Котюкова, как со всех сторон повалилось одно и то же. В «Фейсбук» и в «Живой Журнал», на почту, в копилку слушательских вопросов к очередной передаче на радио «Эхо Москвы», эсэмэсками прямо в эфире этой самой передачи, опять и опять: «А что, диссертацию-то этого Котюкова проверили уже? Украл? Не украл?» Сильно подозреваю, что примерно такой же шквал переживали в те же часы и другие коллеги по сообществу «Диссернет».

Проверять, собственно, в данном случае нечего: у молодого карьерного финансиста нет никакой диссертации, он никогда и нигде не защищался. Но сама постановка вопроса, массовость и скорость этой реакции меня очень порадовали, признаться.

Вот это и означает, что «Диссернет» состоялся как общественная инициатива, как движение и как, высокопарно выражаясь, инструмент гражданского контроля. А коротко говоря — как простой и надежный тест. Я уже не раз писал в разных местах и говорил в разных аудиториях, что ровно так же, как всем известна «реакция Вассермана» — экспресс-анализ на сифилис, так огромному количеству людей теперь знакома «реакция «Диссернета»» — экспрес-анализ на тяжелый комплексный синдром жуликоватости, лживости, бессовестности и лицемерности, которым в массовом масштабе поражены сегодняшние российские «мажоры» разных сортов, оттенков и фасонов.

Депутаты, ректоры, губернаторы, деканы, сенаторы, завлабы, министры, топ-менеджеры, прокуроры, полицейские генералы, директора школ, владельцы модельных агентств, ракетостроители, адвокаты… Разве только, кажется, священника пока ни одного не попалось. Но ничего, это вопрос времени, причем очень скорого.

Вот появилось перед тобою некое новое лицо. Или заинтересовало тебя лицо старое. Просто выясни, был ли у него когда-нибудь какой-нибудь диссер, и прогони его через диссернетовскую экспертизу. «Там поймешь, кто такой». Прямо как в горах.

В самом деле: всё поймешь, всё разложится перед тобою в раскрашенной табличке, как на ладони. Одна страница — один квадратик. Сколько там цветных — ворованных? Сколько белых — своих? А вот любой из них, кликни и смотри: слева — что украдено, справа — откуда украдено. Просто и неопровержимо.

Так и станет ясно: стоит ли этому человеку доверять, можно ли его оставить один на один со своими деньгами, весит ли что-нибудь его слово, есть ли смысл за него голосовать, надо ли на него рассчитывать в важном и дорогом тебе деле и, вообще, сильно ли следует опасаться, поворачиваясь к нему спиной. В конце концов не исключаю, что однажды этот тест поможет одному из нас понять, надо ли выдавать за него свою дочь.

Чем еще можно человека вот с такой же надежностью протестировать на доброкачественность натуры и устойчивость совести? Разве что вместе с ним в заложниках у какой-нибудь банды оказаться. И посмотреть, как себя ведет. Но на них на всех, знаете ли, бандитов как-то не напасешься. Замучаешься по стокгольмским синдромам таскаться.

«Диссернет» — не как сообщество, а как движение, — родившись в конце 2012 года на волне интереса к диссертационной тематике, поднятой скандалами вокруг сногсшибательного вруна Андриянова и поразившей всех масштабом даниловской «диссероделательной фабрики» в МПГУ, пережил по мере своего развития и взросления очень интересную и показательную эволюцию в отношении общества к своей работе. В этой эволюции просматривается как минимум четыре стадии.

Сначала — простое любопытство к открывшимся событиям и лицам, к самому тому факту, что пошел такой откровенный и подробный разговор о диссертационной «кухне», которая многим была памятна своей липкой грязью, душной копотью и бессмысленной суетой, но обсуждать которую вслух считалось как бы не совсем приличным.

Затем — естественное притупление внимания, усталость, пренебрежение. Мы услышали в ответ: ну ла-а-а-а-адно, хватит уже, чего вы одно и то же, одно и то же, и так уже всем всё понятно, давай чегонть новенького.

Дальше (вот это был психологически самый интересный, хотя и самый трудный этап) — угрюмое, раздраженное, прямо какое-то агрессивное отторжение аудиторией диссернетовских усилий. Дескать, отстаньте. Не лезьте к нам с этой мерзостью. Прекратите нас пичкать этой однообразной дрянью, всё равно ничего не измените, никого не научите, никому не докажете, только настроение нам портите, склочные уроды. Мне тогда довелось много писать об очередных «клиентах» экспертиз «Диссернета», много говорить об этой работе на радио, и я это противодействие публики, это сердитое порицание нашей настойчивости очень остро чувствовал в комментариях к записям в блогах, в отзывах на передачи, в обсуждениях с редакторами бумажных и электронных изданий, куда мы предлагали наши сюжеты, просто в личных разговорах со знакомыми, а иногда и незнакомыми читателями.

Но зато потом, когда мы эту реакцию психологической самозащиты преодолели, в некотором роде даже переломили, перемогли, случилось то, на что мы все очень надеялись. Ну, хорошо, буду говорить за себя: во всяком случае лично я именно на такую реакцию рассчитывал и верил, что в конце концов мы ее добьемся.

Наступило спокойное понимание наших настоящих целей. Люди вокруг — читатели, слушатели, сочувствующие и случайные свидетели наших усилий — как будто бы наконец догадались, куда мы клоним и зачем тянем эту странную лямку добровольных разгребателей чужого мусора и посторонних грехов.

Нашей аудитории — той самой, к которой мы обращались и реакции которой ждали,-заинтересованной, увлеченной, остро переживающей затяжной кризис российского гражданского общества, стало ясно, что история о «Диссернете» гораздо шире и масштабнее истории о диссертациях как таковых. И даже — позволю себе смелость это сказать — шире истории о судьбе российской науки. И перестали казаться позерством, «интересничаньем» слова, которые многие наши эксперты (и я в их числе) не стеснялись повторять.

Нас не интересует «проблема научной аттестации».

Нас не интересует «проблема диссертаций».

Нас не интересует «проблема плагиата».

Зато нас интересует проблема лжи.

Именно тогда стало понятно, что мы нащупали очень интересную возможность быстро, надежно и опираясь на свод всем известных и четко описанных правил, тестировать самых разных людей, занимающих самое разное положение как внутри системы образования или сферы профессиональных научных исследований, так и в совсем других областях деятельности, в том числе деятельности общественной или политической. Выяснилось, что мы смотрим в диссертацию, а видим — как через специальное смотровое окошко — вещи, гораздо более общие и важные, нежели мнимый (а в редчайших случаях истинный) вклад данного персонажа в науку.

И мы получаем право задать нашим читателям вопросы, которые в противном случае требовали бы от нас гораздо более трудоемкой подготовки и гораздо более сложной аргументации...