— В чем Вы видите главную цель "Диссернета" и как определяете задачи, необходимые для достижения этой цели?

— «Диссернет» тем и замечателен, что у него нет главной цели. Абсолютно рыхлое сетевое сообщество, в котором у каждого человека своя цель. Кому-то просто интересно: профессору Ростовцеву это интересно в качестве исследовательской задачи, он много раз про это говорил. С одной стороны, он разрабатывает инструменты, а с другой стороны, коллекционирует какие-то чудесные случаи. Для Анны Абалкиной это предмет научных исследований. Для Сергея Пархоменко и Андрея Заякина это предмет журналистских исследований. Для меня как для практикующего ученого — попытка расчистить свою поляну, чтобы на ней не болталась какая-то мерзопакостная сомнительная публика.

Конечно, хочется закрыть диссертационные фабрики, «диссеродельни», те советы, в которых производство липовых диссертаций было поставлено на поток. Инструменты для этого, понятно, какие: заявление о лишении ученой степени и потом заявление о закрытии совета. Абсолютно в рамках существующего правового поля, существующего механизма. Отдельно — какие-то недолжные практики вскрывать, показывать, что они существуют, и выносить их на общественное обсуждение. Последний проект «Диссернета» — находить плагиат русскоязычных статей в англоязычных журналах путем google перевода. Оказалось, что это тоже можно ловить, тоже можно проверять. Выяснилось, что есть такой механизм плагиата, и люди таким способом накручивают свои публикационные критерии. В «Диссернете» много замечательных интересных проектов, в разные проекты входят разные люди. А такой единой цели нету, мы не коммунистическая партия.

— Как Вы думаете, перестанет ли деятельность «Диссернета» по выявлению фальсификации, плагиата когда-либо быть актуальной в России?

— Во-первых, я бы не ограничивался Россией, тут во многих странах происходят безобразия. Нет, не перестанет, другое дело, что пласт списанных диссертаций заканчивается. По той банальной причине, что, когда деятельность «Диссернета» началась в 2013 году, люди так вот тупо списывать ножницами и клеем диссертации перестали. Стало ясно, что это опасно. Но есть статейный плагиат, есть хищные журналы, есть переводной плагиат, есть плагиат в судебных решениях. Поле деятельности, скорее, расширяется, чем заканчивается. И опять-таки, я бы не ограничивался Россией, потому что в Болгарии, на Украине, в Венгрии, в Казахстане случаются очень похожие скандалы. И в этом смысле было бы интересно с кем-то взаимодействовать. Скажем, история про хищные журналы, это в основном история не про Россию, а про Индию. Там публикуются российские авторы, но основная часть хищных журналов или клонированных журнальных кейсов – это кейсы индийские. А статейные фабрики – это, кажется, в основном китайская история. А российские ученые (назовем их так) засвечиваются всюду. Так что, скорее, эта деятельность будет расширяться.

— Среди номинантов на премию Гайдара есть Ваши коллеги: Пархоменко, Ростовцев, Заякин. Как распределяются роли в «Диссернете» между вами?

– Динамически, я бы сказал. В разное время было по-разному, но четыре человека, которых вы назвали, включая меня, выделены просто тем, что мы отцы-основатели — те люди, среди первых участников, которые восемь лет назад сказали, что мы принимаем на себя личную ответственность за деятельность «Диссернета». Соответственно, мы имеем право говорить от имени «Диссернета», а во внутренних делах у каждого из нас есть право вето. Это единственное, по-видимому, формальное правило, которое есть у «Диссернета».

— Хорошо, может, тогда немного подробнее о своей деятельности расскажете?

— На заре «Диссернета» моя деятельность была публичной. В основном высказывались Сергей Пархоменко и я. А потом моя деятельность была максимально непубличной, потому что Ливанов, министр образования и науки, (которого очень многие не любят за реформу Академии, которая, действительно, была ошибкой в той форме, в которой ее реализовали), на самом деле, сделал много интересного, в частности, населил президиум Высшей аттестационной комиссии (ВАКа) разными странными людьми, включая меня. И три года мы с Сергеем Бершидским (биолог из Екатеринбурга) на заседании биологической секции президиума ВАК (биология, медицина, сельское хозяйство) бузили, пытались не пропустить — иногда успешно, иногда нет — какую-то очевидную ерунду. В частности, пытались какие-то плагиатные кейсы отстаивать.

Параллельно я ходил на заседания с некоторыми коллегами, в частности, с академиком Васильевым, математиком, на секцию гуманитарных и общественных наук президиума. Но это счастье продолжалось где-то год, после этого нас оттуда вытурили — поменяли правила и нам запретили туда ходить. Думаю, потому что нам иногда удавалось повлиять на коллег, среди которых были и очень достойные люди, и убедить большинство проголосовать за лишение степени каких-то смешных мерзавцев.

Сейчас я просто вместе с коллегами составляю заявления о лишении ученой степени и хожу на заседания диссертационных советов, и потом в экспертные советы и на президиум ВАК. И там я смотрю в глазки этим врачам, которые подделывают диссертации. Очень неприятное, надо сказать, занятие, когда ты живому человеку говоришь: «извините, но вы врете». Это психологически очень тяжело.

^{*Фонд Егора Гайдара уважает мнение, выраженное в этом интервью, но может его не разделять.}